Между тем в мировых столицах и Лос-Анджелесе фильм был представлен.

а также небольшая рецензия на фильм:

Душеспасительные непристойности в сатирической комедии Бруно.

Вывалившись на подиум во время миланского показа Агаты Руис де ла Прада, ведущий австрийского фэшн-шоу теряет работу и летит в Лос-Анджелес, чтобы стать звездой планетарного масштаба. Вопреки стараниям Лутца, бывшего ассистента своего бывшего ассистента, Бруно проваливает в Штатах как телевизионную, так и киношную карьеру. Проконсультировавшись со специалистами насчет самой модной благотворительности, он тщетно пытается помирить Израиль и Палестину, так оскорбляет арабских террористов, что они отказываются брать его в заложники, заводит себе африканского ребенка и в конце концов решает стать натуралом.

Как и в случае с Боратом, чувство неловкости возникает уже от того, что ты это смотришь. Ставить зрителя в неловкое положение – главный талант Саши Барона Коэна, сатирика свифтовского масштаба, работающего в низком жанре документального маразма.

Может показаться, что не нужно много ума, чтобы усадить Полу Абдул на мексиканского гастарбайтера, предложить ЛаТойе Джексон суши на голом толстяке (этот эпизод, впрочем, из фильма вырежут) или сделать минет призраку Милли из Milli Vanilli. И все же Коэн – кто угодно, пошляк, дурогон, вертопрах, но только не дурак. Самое подходящее для него слово – юродивый. Выставляя себя клиническим идиотом, он метит клеймом идиотизма всех, кто под руку попадется – меня, ее и даже главных благодетелей от шоу-бизнеса Боно, Стинга, Криса Мартина и Элтона Джона, которые в финале споют с Бруно об отбеливании ануса.

Другие умеют дразнить, пародировать, но так чтобы тебя назвали болваном за твои же деньги, а ты в ответ только рассмеялся – в этом смысле Коэн такой один. Его сюжеты – это неудобная правда, и в Бруно достанется всем понемногу: он глумится над культом знаменитостей, высмеивает все эти «на Антонине лодочки Marc Jacobs» и проверяет на прочность толерантность американских обывателей. Коэн старательно перегибает палку и нередко промазывает: предсказуемо упоминает Гитлера, местами забывает про австрийский акцент и переходит на родное британское «аканье» и вообще в фильме достаточно постановочных сцен. Зато эпизод с фокус-группой и говорящим пенисом, заштатное ток-шоу в Далласе, ночная вылазка в палатку сердитого охотника и кульминация под My Heart Will Go On – это прямые попадания в ворота.

Прокатчики осторожничают с Бруно – все идет к тому, что российский и украинский комитеты по цензуре найдут в его сюжете опасную крамолу. Бруно легко презирать или даже ненавидеть – все-таки он не gay, а fag, словом, дрянь, а не человек, и за него уж конечно никто не полезет на баррикады в случае запрета картины к показу. Есть только одно «но». Можете не верить, но это один из самых важных фильмов года.